Сестра Тэмми потерла воспаленные глаза и подошла к застекленному коридорному окну. Врач гневно мотнул головой в их сторону. Даже ребенок понял бы, что для одной из них это означает безоговорочное «НЕТ». А для другой – «ГДЕ ТЕБЯ ЧЕРТИ НОСЯТ?».

– Простите, мэм, сами видите. – У нее был мягкий говорок уроженцев западной Пенсильвании.

Сжалившись, сестра Тэмми наметанным глазом пробежала показания приборов.

– Миссис Риз, понятное дело, температура высокая, но вы не волнуйтесь. Он не умрет.

– Почему вы так уверены? – спросила мать Кристофера.

Сестра Тэмми понизила голос до шепота, чтобы не услышал никто из персонала.

– Да потому, что за последний месяц с лишним смертей у нас в городе не было. А я не могу представить, чтобы Господь начал новый отсчет с вашего сына.

– То есть как?

– Да вот так. С того момента, как в лесу нашли детский скелет, ни один человек у нас не умер. Рождественское чудо.

– Господи Иисусе! – вырвалось у Эмброуза.

Восклицание было вполне к месту, но сестра Тэмми не вникала.

– Да, сэр. – Она наморщила нос. – Хвала Иисусу.

С этими словами сестра Тэмми вошла в палату, оставив их в коридоре. Молчание билось особым пульсом. Разум Кейт Риз мгновенно переключился от состояния сына, который боролся за жизнь, к чему-то более масштабному. Ухватившись за рукояти кресла-каталки Эмброуза, она принялась расхаживать по коридору вместе со стариком. Связывающее их чувство было почти ощутимым. За те часы, что они читали дневник Дэвида, количество пациентов выросло втрое. Каталки закончились. Коек не хватало. Повсюду вопли и недуги. Скопление больных. Скопление разгневанных душ. Потных, воспаленных лиц. Расчесанных до крови. Горячечных. Зуд не удавалось снять никакими средствами. В больнице назревал мятеж.

– Я правильно понимаю: дело – швах? – спросил Эмброуз из своего кресла.

– Хуже, – ответила Кейт. – Она повсюду.

Смирись или борись, Кейт.

Отогнав собственный страх, она сосредоточилась. Страхом Кристоферу не поможешь. Ему можно помочь делом. Можно помочь ответами. Почему смерти прекратились после того, как дети откопали скелет Дэвида Олсона? Возможно, ответ кроется в дневнике. Возможно, ответ кроется в лесу, где была сделана эта находка.

А кто знает местный лес лучше, чем Кристофер? И…

Шериф.

Она не смогла бы с уверенностью сказать, что навело ее на эту мысль: долгие раздумья или мгновенный взгляд, брошенный в коридорное окно палаты шерифа.

– Шериф, – выпалил Эмброуз, как будто его мозг работал с трехсекундной задержкой.

Кейт Риз опустила взгляд на Эмброуза. Слепой, казалось бы, но зрит в корень. Она затолкала его инвалидное кресло в палату шерифа. Тот лежал бледный как полотно. Губы дрожали. Даже во сне. Остановившись у края койки, она взялась за его ладони. Те самые, которые нещадно потели во время их первого свидания. Сейчас руки его были холодны, как лед. Но не от мороза. От потери крови.

– Как он? – спросил Эмброуз.

Кейт Риз осмотрела швы на груди шерифа, наложенные опытной рукой, хотя и второпях. Стреляли в упор. Одно пулевое ранение пришлось чуть выше сердца. Но сердце вопреки всему билось.

– Жив, – ответила она.

И взглянула на иглу капельницы, из которой в вену шерифа поступал раствор морфина. Перед операцией хирургическая бригада тщательно продезинфицировала эту руку. Но если присмотреться, можно было кое-как различить следы записей, сделанных перманентным маркером.

– У него на руке что-то написано, – сказала она.

– А точнее? – спросил Эмброуз.

Она принялась водить пальцами по этим обрывкам, как по шрифту Брайля, и проговаривать их Эмброузу

Вдруг из противоположного конца коридора долетел вопль. Кто-то из сидящих в очереди отказывался понимать, с какой стати еда полагается только пациентам. До слуха доносились увещевания медсестер: «Успокойтесь, сэр» и требования этого мужчины: «Окажите помощь моей жене!» А потом раздался лязг брошенного на пол металла – и охранники поволокли по коридору брыкающегося и орущего посетителя.

– Вскоре и с нами так обойдутся, – предупредил Эмброуз. – Читайте дальше.

Кейт Риз взялась за другую руку шерифа, на которой тоже попыталась разобрать каждое почти неразличимое слово.

– Вам надо отсюда выбираться, – раздался слабый голос.

Кейт Риз едва не вскрикнула. Но это действительно был голос шерифа. Шериф боролся со сном. И говорил едва слышно.

– Здесь опасно. Полиции больше нет.

Он пытался сесть, но ему не хватало сил. Кейт нежно опустила руку ему на лоб и остановила с тихим «т-с-с».

– Кристофер тоже здесь, в соседней палате. Мы тебя не оставим, – пообещала Кейт.

Шериф безропотно позволил себя уложить. Раствор морфина капал, как дождь на стеклянный пруд. Кап. Кап. Кап.

– Бобби, – прошептала она. – Что это были за инструменты?

– А? – перепросил он, заторможенный от морфина.

– Инструменты. – Кейт уже теряла надежду. – Для чего они?

Превозмогая боль, шериф прочистил пересохшее горло.

– Строители нашли инструменты и древесные окаменелости. Мой друг Карл сделал экспертизу. Домиков на деревьях – десятки. Дети строят такие испокон веков.

– И что отсюда следует? – спросил Эмброуз.

– Отсюда следует, что Дэвид и Кристофер там не одни, – сообразила Кейт Риз.

Она задумалась. Там есть кто-то еще. Как знать, хорошо это или плохо? Тишину прервал голос Эмброуза:

– И все эти домики сосредоточены в одном месте?

– Нет, – ответил шериф. – Они разбросаны по всему лесу. А что?

Старый солдат вздернул брови под бинтами.

– Возможно, они как-то связаны, – сказал Эмброуз. – Возможно, она строит из них нечто большее.

41,25°

биИп.

Кристофер на цыпочках шел по тропе, изгибаясь, чтобы не задеть ни одного сучка. Ни одной ветки. В темноте он переставал быть невидимкой. И старался не шуметь. В лесу находилась шептунья. Где-то тут. Впереди на тропе, в метрах ста, Кристофер увидел Дэвида. Его, как майский шест, окружили дети. Прыгали, хлопали в ладоши. Кристофер заметил оставленные Дэвидом следы. Из грязи и крови. Кристоферу вспомнилось, как некие следы впервые привели его в Лес Миссии. В тот раз ему подмигнуло облако. Он последовал за облаком, пошел по следам – и пропал на шесть дней.